Читать интересную книгу Андреевское братство [= Право на смерть] - Василий Звягинцев

Только здесь я вернулся наконец к мучившему меня все это время вопросу: так принимать нам или нет предложение «друзей» о вступлении в «Братство» со всеми вытекающими плюсами и минусами или для пробы отказаться и посмотреть, что из этого выйдет?

Алла ответила, не задумываясь, видимо, тоже размышляла на эту тему.

— В любом варианте сидеть в здешнем захолустье и ждать у моря погоды я не собираюсь. Предложение надо принимать. Человек в совершенно чужом мире, тем более в мире чужого прошлого без поддержки не выживет. Хоть мы и должны бы, кажется, быть на столетие умнее и опытнее их. — Увидела мой едва заметный протестующий жест и уточнила: — Ладно, может, и выживет, но что это будет за жизнь? Нужно принадлежать к стае… Мы с тобой люди не самые глупые, значит, сумеем занять в ней подобающее место. Соглашайся. Тем более я же вижу — тебе этого хочется.

— А ты?

— Куда мне деваться? Наш девиз: «Вдвоем против всего мира». Думаю, занятие и мне найдется. Надеюсь, совсем уж грязную работу не предложат…

— Надейся. Судя по всему, они глупостями не занимаются, и господин Новиков имеет на нас серьезные виды. А когда осмотримся, может, подвернется и самостоятельный вариант.

— А ты веришь, что нам его позволят осуществить? Где ты видал таких глупых и недальновидных вождей тайного общества? Я бы, например, не рискнула проверить это на собственной шкуре…

— Мне бы твою шкуру тоже было жалко подвергнуть такому испытанию… — Я провел ладонью по гладкой щеке и шее со вздрагивающей жилкой.

На сем и порешили. В поселок вернулись в гораздо более уравновешенном состоянии духа, чем вчера.

…О своем решении я сообщил Андрею перед обедом, когда он в непривычной праздности сидел на скамейке у обрыва. Здесь они соорудили миниатюрный, метров тридцать в длину, но совсем настоящий приморский бульвар.

— Вот и славненько, — рассеянно ответил он, щурясь на ярко сияющее в безоблачном небе солнце. — Правильный выбор — уже половина успеха.

— Успеха — в чем?

— В достижении поставленной цели.

— Даже если сам не знаешь, в чем она состоит?

— В этом случае тем более…

После столь содержательного обмена мнениями Андрей сообщил, что на некоторый срок они с Берестиным должны покинуть форт, а непосредственно моим приобщением к делам «Братства» займется Александр Иванович.

— Он у нас как бы министр иностранных и внутренних дел одновременно, ему и карты в руки. Думаю, до нашего возвращения он успеет тебя достаточно просветить, чтобы все следующие решения ты принимал не только интуитивно, но и со знанием дела.

— На чем вы отбываете? — спросил я напоследок. — На «Призраке» или на крейсере?

— Морем долгонько выйдет, если в Европу. Недели две в один конец даже полным ходом. А на круизы лимит исчерпан.

— Так у вас тут и собственные самолеты есть? Или из Веллингтона летают?

— И из Веллингтона, и из Сиднея. Техника шагает семимильными шагами. — Андрей усмехнулся по обыкновению двусмысленно и поднялся, давая понять, что деловой разговор считает законченным.

Александр Иванович принял меня во время файв-о-клока, на сей раз демонстрируя вместо ранее подчеркивавшейся русскости определенную англизированность своего наряда и манер. В небольшой комнате первого этажа, обставленной мебелью в стиле «чиппендейл» и выходящей двумя окнами в запущенный сад, так густо заросший чем-то вроде бузины, что предвечерний золотистый свет, проходя сквозь листву, окрашивал помещение странной и тревожной цветовой гаммой. Искрились и мерцали в косом луче роящиеся пылинки. Из приоткрытой форточки тянуло запахом сырости и прелых листьев.

Спиртного на столе, против обыкновения, не было.

— Итак, — произнес Шульгин, разливая по чашкам ароматный чай вишневого оттенка. — Клятву на Библии или Коране приносить не будем. Разве что потом, по завершении спецподготовки, произведем нечто вроде принятия присяги, да и то если это не поперек твоим политическим или религиозным убеждениям.

— Что понимается под спецподготовкой? — насторожился я.

— Не более чем курс теоретических знаний и практических навыков, необходимых для успешного выживания и достойного исполнения заданий, каковые могут быть тебе поручены… — Он подумал немного и добавил: — А могут и не быть… Для простоты представь, что ты чей-нибудь разведчик и готовишься легализоваться в стране, о которой почти не имеешь понятия. Правда, знаешь язык, да и то чересчур академически. Столь же уместный для повседневного общения, как оксфордский английский в доках Глазго. К примеру.

Действительно, его русский язык для понимания был гораздо сложнее, чем тот, на котором мы разговаривали с Новиковым. Но Андрей-то, по его словам, прожил в нашем мире около года…

— И все же, Александр Иванович, не могли бы вы несколько подробнее очертить круг вопросов, к решению которых я могу оказаться причастным?

— Какой осторожный человек, — хмыкнул Шульгин. — Да не ждут вас лихие перестрелки, теракты и экспроприации экспроприаторов. Ориентируйтесь на вполне рутинную, как всякая почти агентурная разведка, но иногда не лишенную приятности работу по сбору достаточно открытой информации, ее анализ, в почти исключительных случаях — определенная коррекция окружающей жизни методами иногда явной, иногда тайной дипломатии. Тем более что человек вы в общем грамотный, умеющий себя вести в нестандартных ситуациях. — Его манера обращаться ко мне то на «ты», то на «вы» слегка удивляла. Я еще не сообразил, как мне на нее реагировать. Попробовать разве тот же метод? Что-то мешало. Я решил пока, до установления более тесных отношений, ограничиваться вежливым «вы», придавая ему по необходимости различные интонации.

— А если опасаетесь, что совсем уж скучно будет на нашей службе, могу слегка утешить. Коррекция реальности штука увлекательная, хотя и обоюдоострая временами. Вот, например, занимаемся мы такими вещами, как сдерживание технического прогресса…

— Зачем? — поразился я. — Человечество всегда именно к прогрессу и стремилось…

— Кто это вам сказал? — в свою очередь, он изобразил на лице удивление. — Если вы под человечеством только Европу понимаете, тогда еще так-сяк. Да и то прогрессом она занимается от силы лет четыреста. Все же остальные обитатели Ойкумены, напротив, к прогрессу испытывают стойкую и вполне понятную неприязнь. Назовите мне навскидку любую неевропейскую страну, где к эпохе великих географических открытий за тысячу лет хоть что-то существенно изменилось, исключая, конечно, прямые заимствования у «колонизаторов». Вот то-то… Более же предметным наш разговор станет после того, как вы изучите курс сравнительной истории двадцатого века.

Далее — придется серьезно заняться тем, что на языке разведчиков именуется «обстановка». Это означает знание бытовых подробностей жизни в стране пребывания. Кто, когда, почему, какую одежду носит, какие цены в магазинах, ресторанах и отелях, когда и кому положено давать чаевые, как нанять такси или извозчика, как звонить по телефону, что делать, если вас задержит полисмен или городовой… Как ухаживать за женщинами, наконец!

То есть все то, что вы на сознательном и подсознательном уровне уже знали применительно к своей предыдущей жизни…

— Зачем так уж все знать? Всегда можно избрать для себя амплуа богатого иностранца, к примеру…

— Можно, но не всегда. И даже если так, то слишком часто это будет роль папуаса, доставленного в Париж в этнографических целях, поскольку в этом мире, как и в вашем, большинство стереотипов поведения гражданина цивилизованной страны отличаются очень мало. Нынешний русский, приехав в Мадрид или Берлин, будет допускать не слишком бросающиеся в глаза промахи и ошибки первую неделю-две, в зависимости от образованности и жизненного опыта. Вы же, уважаемый…

Мне ничего не оставалось, как признать его правоту.

— И наконец, последнее по порядку, но не по существу. Необходимый минимум общебоевой подготовки. С этим трудностей я не ожидаю. Мужчина вы крепкий и тренированный. Так, легкая шлифовка навыков рукопашного боя, владения огнестрельным, холодным и подручным оружием и, конечно, знание тактико-технических данных хотя бы основных систем, состоящих на вооружении армии и полиции все тех же «цивилизованных стран». Вождение существующих здесь автомобилей и мотоциклов для начала. Паровоз, вертолет, танк пока не обязательно…

«Ничего себе программа!» — чуть не воскликнул я. Как раз почти в пределах курса того воздушно-гренадерского училища, что заканчивал некогда отец Григорий. Но вовремя спохватился. Я вон на своей родной Земле попал в такую переделку, что без помощи старика и не выпутался бы. А здесь? Неизвестно еще, как на практике выглядит даже столь деликатно звучащая акция, как «сдерживание технического прогресса». А вдруг это подразумевает уничтожение хорошо охраняемых авиационных баз или заводов по производству боевых отравляющих веществ? Другое дело, надо ли мне вообще во все это ввязываться? Может быть, разумнее прямо сейчас остановиться, отыграть все назад и уехать с Аллой в Москву, Берлин или Лондон, где и посвятить предстоящие месяцы или годы спокойной работе в библиотеках, музеях и непосредственному наблюдению жизни с позиций того самого «иностранца из далеких нецивилизованных стран»? Назвать себя, к примеру, наследным принцем острова Раратонга…